Георгия Победоносца и великомученицы Варвары села Матвеево

Вышний Волочёк в XVIII в. Вышневолоцкий Николаевский погост в период с 1742 по 1771 г.

Посвящается 260-летию с момента основания Казанского собора в г. Вышний Волочёк.

Изучение истории Вышневолоцкого Николаевского погоста в XVIII столетии затруднено прежде всего большой разбросанностью по разным архивам страны документов того периода, а так же и недостаточностью оных. И всё же мы постараемся собрать воедино найденные на сегодняшний момент сведения об истории первого церковного прихода Вышнего Волочка в периоде между пожаром 1742 г. и освящением каменного Казанского собора.

История строительства каменного Казанского собора – одного из выдающихся церковных памятников Новгородской земли, точнее Новгородско-Тверского пограничья XVIII столетия – вопрос приоритетный. В XVIII в. на Новгородско-Тверском пограничье каменное строительство велось не часто, и буквально единичные храмы были построены в тот период. Среди них особое место занимают храмы в Троице-Млёвском монастыре (Удомельский район, Тверской области), в с. Хотилово (Бологовский район, Тверской области), в с. Выдропужск (Спировский район, Тверской области) и, наконец, Казанский храм в Вышнем Волочке.

Для краткости первый Казанский храм Вышнего Волочка, а так же для того, что бы не спутать его с последующими Казанскими храмами и часовнями, мы будем называть его Казанским собором, хотя такой статус храм получит только лишь в 1772 г.

И прежде чем приступить к рассмотрению имеющихся документов по построению Казанского собора, необходимо рассмотреть ситуацию, которая сложилась в Вышнем Волочке вмоменту начала этой работы.

Накануне постройки Казанского собора.

Во всех документах середины XVIII в. значится в Вышневолоцком Николаевском погосте церковь Богоявления Господня. Дело в том, что в 1742 г. пожар уничтожил деревянный храм в честь Казанской иконы Божией Матери, и службы проводились в оставшемся храме Богоявления Господня на «Отмойном острове». Центр Николаевского Вышневолоцкого погоста, а так же и древнее приходское кладбище находились на территории современной площади между существующими ныне корпусами Гостиного двора.

В 1742 г. вышневолоцкие ямщики уже вознамерились построить новый храм на месте сгоревшего Казанского, но средств не хватило. Поэтому к 1749 г. поставили лишь временную деревянную часовню.

Вместе с тем, это время совпало с периодом реконструкции Вышневолоцкой водной системы, который затронул отчасти и приход Вышневолоцкого погоста. Нельзя сказать, что приход в это время был богатым, ведь денег на каменный храм, да и на воссоздание сгоревшего деревянного прихожане не нашли.

Из документов Новгородского архива мы узнаём о том, что это время у прихода были и другие проблемы. В 1749 г. управитель Вышневолоцкого яма Михаил Аракчеев заявил, что «поповый староста» Бежецокой пятины Михаил Васильев и строитель Столпенской пустыни иеромонах Корнилий не дали для служения в «высокоторжественные дни» в вышневолоцкую церковь священников.

Почему это произошло, мы узнаём из документов следствия, которое началось по этому весьма серьёзному по тем временам обвинению. Согласно указу Сената и по «имянному блаженно и вечнодостойныя памяти Государя Императора Петра Великого указу» дворы священников, расположенные близ вышневолоцкой пристани на Отмойном острове были сломаны. А вышневолоцкие ямщики отказались выделить для новых священнических дворов землю. Кстати, тут немаловажным фактором было то, что многие из вышневолоцких ямщиков или явно или тайно были староверами. Ещё жива была память о притеснениях вышневолоцких староверов, в том числе и со стороны духовенства. Например, в 1730 г. поп Вышневолоцкого погоста Платон Михайлов укрывал девятнадцать раскольников с их семьями и показывал их «детьми своими духовными». В итоге, по жалобе второго вышневолоцкого попа Фёдора Никитина и священник Платон и его «раскольники» были преданы суду и жестокому наказанию.

Поэтому вопрос о выделении земли решать пришлось в Москве. Изначально в Москву отправился диакон Вышневолоцкого погоста Димитрий Иванов и там скончался. В итоге, священники Вышневолоцкого Николаевского погоста Иван Иванов и Василий Леонтиев отлучились из Вышнего Волочка в апреле 1749 г. для решения этого немаловажного земельного вопроса. А пока длилась тяжба «за сломанием означенных священноцерковнослужительских малых хат… и по дворы надлежащих мест за не дачей ныне и просфор печь не где». То есть сломали не только священнослужительские дворы, но и особую хату, где пекли просфоры. По правилам в обычной печи просфоры печь было нельзя, а без них не возможно служение литургии не только в воскресные и праздничные дни, но и «в высокоторжественные и викториальные дни», как этого требует закон.

Жалоба Аракчеева касалась служения на 21 и 25 апреля в дни рождения супруги «Его императорского Высочества Благоверныя Государыни Великия Княгини Екатерины Алексеевны и коронования Ея Императорскаго Величества». Церковь осталась без служения литургии и даже без молебного пения. Аракчеев просил на эти дни откомандировать в Вышний Волочёк попа Корнилия, но «поповый староста» отказал за неимением священника.

Вместе с тем, службы в Богоявленской церкви происходили и в отсутствие священников храма. Так 23 апреля в день святого Георгия священник из с. Леонтьева Иван Афанасьев исправлял мирские требы и по просьбе выборного Вышневолоцкого яма Андрея Данилова с товарищем. Он «в том Вышнем Волочке в церкви Богоявления Господня воду святил и молебны служил». Кроме всего этого «в которое число и болящаго вышневолоцкаго ямщика Ивана Демидова исповедал и Святых Таин сподобил, да по просьбе сыщиковой команды солдата Димитрия Лазарева сына ево умершаго младенца Максима при церкви похоронил».

То же происходило и в следующие два дня. Так 24 апреля «вышневолоцкой сыскной команды солдата Никиту Евсеева по просьбе ево исповедал», а 25 апреля «по просьбе сыщиковой же команды прапорщика Стефана Максимова сына Иванова сына ево младенца Иоанна причастил, того числа по просьбе вышневолоцкаго ямщика Евстрата Терентьева родившей жене ево Екатерины и дитю очистительные молитвы читал».

Всё это говорит, что в отсутствии священнослужителей Вышневолоцкого погоста требы всё же совершались в Вышнем Волочке. Но вот случился казус. По указанию «попового старосты» поп Перфирий с вышневолоцким диаконом Стефаном Андреевым был послан в «дом вышневолоцкаго яму и ямской жены вдовы Екатерины Тимофеевой для исповеди и причастия ямской дочери Параскевы Андреевой». Но как оказалось Прасковья Андреева была «в безчувствии и ни на каковые речи не объявлялась, и у которой из гортани токо одно дыхание стеной происходило».

Из-за того, что христианского напутствия совершено не было «поповый староста положил у кладбища без отпевания зарыть», что так же вызвало возмущение Михаила Аракчеева. Но у церковников и на сей счёт было оправдание «за не сподоблением помянутой вдовы у исповеди и причастия три года». Эти строки явно указывают на подозрение в принадлежности к старообрядчеству. А вопрос этот, как мы выяснили, для Вышнего Волочка был особо острым. Особенно, если вспомнить, что двумя десятилетиями ранее почти всё население Вышнего Волочка не появлялось на исповеди. Таковых старообрядцев в Вышнем Волочке и спустя двадцать лет  было много. Многие были «записаны» староверами и платили налог, но многие боялись наказания и не записывались, а некоторые просто сочувствовали. И их имена и документы по ним всплывают то тут, то там в архивах страны.

Михаил Сердюков и Казанский собор.

Самым известным из вышневолоцких «староверов» был, получивший статус дворянина, бывший «новгородский купецкий человек» Михаил Сердюков. Его и его жену штрафовали за «небытие у исповеди и причастия», и сажали в застенки Святейшего Синода и под сводами Петропавловского собора в одноимённой крепости в Санкт-Петербурге он зачитывал своё признание и отречение. Можно, конечно, долго спорить о том был ли Сердюков старообрядцем, и у разных сторон есть свои доводы, доказывающие их правоту. Но одно ясно точно, что дружбу Сердюков со староверами водил, и не только с купцами, а и с «раскольническими учителями», в темницах их посещал, да и в частной переписке между староверами он уминается, как их благотворитель.

Другой вопрос, был ли Сердюков истовым приверженцем старого обряда, как он относился к вере вообще. Об этом мы можем судить только по косвенным источникам, и пара из них касается Вышневолоцкого Николаевского погоста и рассматриваемого нами периода.

За год до описываемых выше событий со сносом построек священнослужителей, Михаил Иванович Сердюков делает в Вышневолоцкий Николаевский погост вклад – набор для евхаристии из серебра с покрытием позолотой и с «изображениями на финифти», а так же «грецкую губку», которая предназначалась для сбора с антиминса мельчайших частиц после совершения на нём литургии.

Приведём описание чаши для причастия, которая интересна нам, не только, как пример богатого вклада, но и как пример записи на ней: «Святой потир серебряный и позолоченый с четырьмя образами на финифти греческой работы: Спасителя, Божьей Матери, крестителя Иоанна, Распятия Господня, на подножии потира в четырех круглых клеймах изображения – моление о чаше, суд Пилата и возложение терноваго венца на голову Спасителя. По нижнему краю надпись: «Поминать о здравии Михаила, Анны, Елены, Михаила, Марии, 1748 г. апреля в день».

Стоит пояснить имена, которые просит поминать о здравии Михаил Сердюков. Михаил – сам вкладчик Михаил Иванович Сердюков, Анна – супруга сына Ивана Михайловича – Анна Акинфиевна Демидова, Михаил – внук М.И. Сердюкова и полный тёзка, родившийся в 1747 г. Загадкой остаётся Мария, т.к. все имена Марий в роду Сердюковых, упомянутые Е.М. Либерман, появились уже после 1748 г.

Вопрос о том, принимали ли участие в строительстве будущего Казанского собора члены семьи Сердюковых или сам Михаил Иванович остаётся открытым, т.к. документов на этот счёт не найдено. Но, в книге священника Арсения Покровского, посвящённой Вышневолоцкой-Казанской иконе Божией Матери, было сказано о том, что строителем собора считается Михаил Иванович Сердюков.

Мы уже упомянули пожар 1742 г., когда сгорела деревянная Казанская церковь. Пожар был такой силы, что не успели спасти даже антиминсы с престолов, хотя их и богослужебные сосуды положено спасать в первую очередь. Сосуды, по-видимому, так же не были спасены. Позднее М.И. Сердюков пожертвует серебряные сосуды в храм, возможно, именно по этому случаю.

Искусствовед Г.К. Смирнов указывает на то, что «ямщики выразили желание на месте сгоревшего храма возвести каменную церковь». Но средств не нашлось, а около 1749 г. на месте собора возвели часовню. По указу Сената 1742 г. в противопожарных целях на расстоянии до 30 саженей от сгоревшей церкви запрещено было сооружение жилых и торговых построек. Так было положено начало будущей Соборной площади – старейшей площади Вышнего Волочка.

На южной стороне этой площади находились постройки, которые состояли в ведении М.И. Сердюкова: таможня, кухня, важня и два кабака. На карте 1749 г. в центре площади указана территория вокруг сгоревшего храма. Именно здесь находился древнее кладбище Николаевского погоста. Здесь М.И. Сердюков найдёт своё последнее пристанище.

Официальное начало строительства было дано в 1759 г. «Храм сей, с благословения Преосвященнаго Димитрия Архиепископа Новгородскаго и Великих Лук, начат строением в 1759 г. и освящен с приделами в нем в 1771 г.», - писал о. Арсений Покровский, зная это из одному ему известных документов Казанского собора.

Но в 1754 г. Михаила Ивановича Сердюкова не стало. Конечно, можно предположить, что в строительстве храма как-то мог участвовать внук и тёзка Михаила Ивановича, но на начало строительства двенадцатилетний юноша вряд ли мог выделить какие-то средства. Остаётся сын Сердюкова-старшего Иван Михайлович, который погиб в 1761 г.

Хотя есть одна зацепка в полном молчании архивных документов – это строительство церкви в с. Хотилово. 24 января 1744 г. указ о построении церкви в Хотиловском яму последовал от Императрицы Елизаветы Петровны. Занимался заготовкой материала всё тот же Михаил Сердюков со своим сыном Иваном. Видя промедление в присылке грамотных мастеров в Хотилово для поиска хорошей глины и строительства кирпичных заводов, Сердюков предложил и даже сделал на своих заводах кирпич для нового храма: «Однако ж я не хотя того упустить, что сего лета кирпича делать не начал, то на своих готовых кирпичных заводах, готовым струментом и готовыми же дровами подрядил я кирпичников двадцати четырем человек зделать и обжечь двести пятьдесят тысяч кирпича весом каждой по четырнадцати фунтов, которой на месте ценою встанет не более рубля тридцати копеек тысеча»..

Но прибывшего, наконец, из столицы мастера «италианца» Дементия (Доменико) Осипова этот кирпич не устроил. Для Хотиловского храма изготовили свой кирпич, а вот кирпич с Сердюковских заводов остался не у дел. Каменного строительства в тот период в окрестностях Вышнего Волочка больше нигде не велось, а посему 250 тысяч штук кирпича вполне могло быть использовано для подготовки к строительству Казанского собора. Дата 1759 г. совсем не должна смущать читателя, т.к. в Хотилове, например, кирпич пролежал с 1748 г. до 1763 г., пока не началось строительство храма по проекту С.И. Чевакинского. При чём, если материал заготовили в 1748 г., то закладку храма произвели только в 1763 г.

Савва Иванович Чевакинский – сосед Михаила Сердюкова по Английской набережной в Санкт-Петербурге и один из самых известных архитекторов своего времени. По мнению искусствоведа Г.К. Смирнова, именно его проект лёг в основу построения Казанского каменного собора.

Вместе с тем, стоит отметить, что проект Савва Чевакинский должен был составить к 1759 г., т.е. к началу строительства. Основные работы по возведению храма пришлись на первую половину 1760-х гг. В 1766 г. храм значится на плане Вышнего Волочка как «новопостроенный». Вместе с тем, такое огромное строение, как Казанский собор в Вышнем Волочке требовало огромное вложение средств и материалов. Мы же видим, что гигантский собор был вчерне построен за очень короткий промежуток времени – с 1759 по 1766 г., т.е. всего за семь лет. Из этого следует, что материалы для него, как и для хотиловского храма заготавливались в промежуток с 1749 по 1759 гг. И большая часть этого времени пришлась на годы жизни М.И. Сердюкова.

В книгах Вышневолоцкого Николаевского погоста за 1754 г. сохранилось указание на дату смерти «коллежскаго советника Михаила Ивановича Сердюкова 80 лет». Случилось это 4 декабря. Запись о смерти под номером 24 занёс «Вышневолоцкаго Николаевскаго погоста церкви Богоявления Господня поп Леонтий Захарьев». Сведения о переносе тела Сердюкова для захоронения где-то вне Вышнего Волочка отсутствуют, а поэтому эта запись имеет для нас особую важность, т.к. по всему получается, что захоронен Михаил Иванович был на кладбище Вышневолоцкого погоста близ планируемой к устройству новой каменной Казанской церкви.

На десять лет пережила Михаила Ивановича его супруга Анна Филипповна. Умерла она 2 марта 1764 г. Запись о её смерти оставили священники Иоанн Петров, Пётр Дмитриев, Стефан Андреев – «коллежскаго советника Михаила Сердюкова жена ево вдова Анна Филиппова». Видимо, она нашла место своего упокоения там же, у строящейся Казанской каменной церкви.

Поэтому семья Сердюкова своим долгом посчитала благотворить новосоздаваемому храму. Из записей того времени известно, что в домах, принадлежавших семье Сердюковых жили иконописцы, занимавшиеся созданием икон для иконостаса.

Кстати, об иконописцах. Документы Новгородского архива сохранили до наших дней некоторые подробности финансовых трат церквей Бежецкой пятины Тверской половины за 1768 г. «Щетная ведомость Новгородской епархии Бежецкой пятины Тверской половины Николаевскаго Вышневолоцкаго погоста церкви Богоявления Господня обретающегося при оной церкви старосты Вышневолоцкаго яму ямщика Евстрата Терентьева коликое число в прошлом 1768 г. имелося приход, расход и в остатке церковной денежной суммы…» выдаёт нам следующие цифры: с прошлого 1767 г. осталось 3 р. 81 коп., поступило от продажи свеч 468 р. 74 коп., на блюдо от часовен подаяния 171 р. 82 коп., сборщиком собрано 21 р.

В расходе было: на покупку восковых свеч 368 р. 84 ½ коп., на покупку ладана 6 р. 93 коп., на покупку деревянного масла 2 р. 95 коп., на покупку «к просфоропечению муки» 5 р. 50 коп. Кроме того указаны траты «за починку святых образов изографом 6 р., 70 коп. и на покупку церковным одеждам для починки материй 4 р. 49 коп.».

Кроме повседневных трат указаны и траты на построение Казанского каменного храма, из которых видно, что основные работы по кладке стен окончены, а идут работы по отделке храма: «В отдаче за расплату материалом и людем за резьбу иконостаса и иконописцам находящимся в усмотрении новой каменной церкви рачителю вышневолоцкому ямщику Семену Михайлову 200 р.». Так же есть статья расхода «на покупку железным материалом и угля 2 р. 99 коп.».

Вышневолоцкий Николаевский погост по своим доходам, да и по расходам тоже далеко обгонял прочие храмы Тверской половины Бежецкой пятины. За 1768 г. расход погоста составил 621 р. 72 коп., а остаток 43 р. 65 ½ копейки, при чём львиную долю денег приносила продажа свеч и сбор пожертвований в часовне у чудотворной Казанской иконы Божией Матери на большой Петербурго-Московской дороге. Очевидно, что эти сборы по большей части помогали строить Казанский храм – сборная книга дала в 1767 г., например, меньше десятой части часовенного дохода. Кстати, часовен в окрестностях Вышнего Волочка на карте, составленной Иваном Михайловичем Сердюковым, значится две. Одна уже известная нам, на святом источнике, и другая  – близ д. Шишково.

Увеличивающееся с каждым годом население Вышневолоцкого яма и Вышневолоцкого погоста так же способствовало скорейшему построению храма. Так в 1771 г. значилось «в оном Вышневолоцком погосте при той новопостроенной церкви приходских дворов четыреста один, в них мужеска пола тысяча девятьсот четыре души, пашенной земли состоят за ними священнослужителями во владении по отдаче издревле ямских охотников сем четвертей в полу дву по тому ж, сенных покосов семдесят копен».

Освящение Казанского собора. Новые документы.

Освятить новый каменный храм решено было в престольный праздник Казанской иконы Божией Матери. Подробности подготовки к освящению, а так же некоторые подробности пожара и строительства проливают для нас документы, хранящиеся в Российском государственном историческом архиве. Мы их опубликуем здесь впервые.

19 июня 1771 г. из Новгородской консистории было получено доношение Святейшему Правительствующему Синоду. «Новгородской епархии Бежецокй пятины Тверския половины в Николаевском Вышневолоцком погосте по благословению покойнаго Преосвященнаго Димитрия Митрополита Новгородскаго, - писали члены консистории архимандрит Хутынского монастыря Лаврентий и протоиерей Софийского собора Дометий, - по прошению тоя церкви приходских людей вместо сгоревшей в прошлом 1742 г. трехпрестольной церкви во имя Пресвятыя Богородицы Казанские з двумя приделами во имя святых Николая Чудотворца и Димитрия Селунскаго чудотворца построена на прежнем церковном месте вновь каменная церковь с приделы в теж именования коих на построение в помянутом Ея Императорскаго Величества высочайшему указу пожаловано тысяща рублей, и просят тое церкви священнослужители и приходские люди оных церкви с приделы освящения. По произведенному по посланному к оной консистории в тамошнее Тверской половины духовное правление указу следствие оказалось, что означенная церковь во имя Пресвятыя Богородицы Казанские с приделы с святыми иконами церковными сосудами серебряными, а между тем оловянными, олтарными одежды, священнослужительскими облачениями из шелковых материй, и книгами церковнаго круга удовольствована, святее престолы в указанную меру к освящению состоят совсем в готовности, точию антиминсов за згорением прежнея не имеются».

Это прошение ценно прежде всего тем, что указывается на две подробности в истории церкви. Во-первых, документ доказывает, что  храм сгорел быстро и даже антиминсы спасти не удалось. Второе же, на построение храма была высочайше выделена тысяча рублей. Правда кто выделял Елизавета Петровна или же Екатерина II остаётся загадкой. «Помянутого указа» пока не найдено.

20 июня 1771 г. Святейший Синод благословил «означенную построенную в Вышневолоцком яму вновь каменную Казанскую с приделами святителя Николая и великомученика Димитрия Селунскаго церковь выдав во оныя новыя освященныя антиминсы по церковному чиноположению освятить дозволить». Указ «Ея Императорскаго Величества» подписали Санкт-Петербургский архиепископ Гавриил, Псковский Архиепископ Иннокентий, Гвардии Преображенского полка протопоп Андрей и обер-секретарь  Михайло Остолопов.

25 июня 1771 г. указ был получен в Великом Новгороде и отправлен в Вышний Волочёк.

8 июля состоялось освящение Казанского храма, а в истории Вышнего Волочка началась страница, связанная с историей Казанского собора.

Ныне нет храма на Соборной площади, но древнейшая площадь, под которой лежат и семья Сердюковых и многие поколения вышневолоцких жителей продолжает существовать. Наступит ли возрождение этого святого места? Возможно. И начать его стоит с возвращения этому месту исторического названия – Соборная площадь.

Денис Ивлев, историк.

Автор благодарит за помощь в подготовке материала Сергея Андреева и Игоря Космакова.

Источники:

РГИА, Ф. 796, Оп. 12, Д. 384. 1731 года сентября (октября) 4 дня. О сороспопе Платоне которой был вышневолоцкого яму попом.

РГАДА, Ф. 796, Оп. 18, Д. 132 «О постройке Михаилом и Иваном Сердюковыми церкви в Хотилове, 1745 г.».

ГАТО, Ф. 160, Оп. 1, Д. 21306. Метрические книги. Бежецкий уезд, 1754 г.

ГАТО, Ф. 160, Оп. 1, Д. 14346. Метрические книги за 1764 г.

ГАНО, Ф. 480, Оп. 1, Д. 715. О неотправлении священнослужения и треб в Вышнем Волочке по вине священнического старосты Михаила Васильева и строителя Стопенской пустыни иеромонаха Корнелия, 1749 г.

ГАНО, Ф. 480, Оп. 1, Д. 1405. Приходно-расходные ведомости церквей Бежецкой пятины, 1768 г.

РГИА, Ф. 796, Оп. 52, Д. 227, 1771 г. июня 19 дня. По доношению Новгородской духовной консистории о освящении построенной в Николаевском Вышневолоцком яму трехпрестольной каменной Казанской церкви.