Георгия Победоносца и великомученицы Варвары села Матвеево

Благотворители в роду Сердюковых.

Изучая историю погостов и монастырей Вышневолоцкой земли XVIII в. никак не обойти вопросы, связанные с благотворительностью. Дворяне и купцы, ямщики и лоцманы выступали храмоздателями, ктиторами и жертвователями на строительство храмов и их благоукрашение. Не исключением стал и известный нам «содержатель Вышневолоцких шлюзов и каналов» Михаил Иванович Сердюков. Все мы помним непростую его историю, связанную с обвинениями в приверженности старым обрядам, которую современники считали вполне доказанной. Так в Российском государственном архиве древних актов среди входящих бумаг кабинета Петра Великого хранятся «Синода сообщения тут же и письма Архиереев и Архимандритов заключающие в себе: о обратившемся от раскола посадском человеке Сердюкове в православие, а равно и прочих раскольщиков». Но дело Сердюкова - «раскольщика» всё же требует отдельного исследования. Но упомянуть его мы должны, т.к. во времена царствования дочери Петра Великого императрицы Елизаветы Петровны Сердюков выступает уже как благотворитель и храмоздатель. Данное исследование призвано собрать воедино факты благотворительности храмам и монастырям вокруг Вышнего Волочка со стороны Михаила Ивановича Сердюкова и его потомков, а так же обозначить дальнейшее направление поисков. Следует отметить, что Сердюков известен более как гидротехник и строитель, а вот о его благотворительности многие факты будут озвучены впервые.

Сердюков и монастыри.

Если рассматривать деятельность Сердюкова с позиции приверженности к старым обрядам, то странным может показаться выбор некоторых «объектов» для благотворительности. Особенно это касается монастырей, которые во многом в первой половине XVIII в. придерживались старых обрядов. И это касается не только отдалённых зауральских монастырей и приходов, но и вполне известных и близких к Москве обителей. Например, в Осташкове в этот же период отмечены совершения богослужений по книгам старого образца, в Вышнем Волочке выявили попа, укрывавшего несколько раскольнических семей и бывшего для них «отцом духовным» и прочие подобные случаи.

Это же касалось и истории Могилёвской пустыни, которую основал преподобный Иов Льговский в верховьях реки Цны. Приняв постриг в Троице-Сергиевом монастыре, он удалился в пустыню и нашёл для себя уединенное место в местечке Могилево. Здесь его нашёл заблудившийся купец, которого инок вывел из леса и тот в благодарность помог воздвигнуть деревянный храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. Вскоре к Иову пришла братия. Но вскоре иноки невзлюбили Иова за его благотворительность – он отдавал последнее в монастырь. И Иов покинул созданную им обитель. После он основал ещё несколько монастырей. Возвратился он и в Могилёвскую пустынь, где примирился с братией. Но вскоре снова её покинул.

Во время реформы Патриарха Никона преподобный Иов резко выступил против новых обрядов. В это время он находился в Москве, которую ему пришлось покинуть. В Льговских горах он основал ещё один монастырь, в который стали стекаться староверы. После прихода стрельцов, Иов ушёл ещё дальше на Дон к казакам, державшимся старой веры. Скончался Иов в последнем основанном им монастыре на реке Чир – притоке Дона в 1681 г. Перед кончиной он завещал раскопать его могилу и если тело будет нетленным, то старая вера истинна. Но не только через три года и после тело Иова оставалось нетленным. Так преподобный Иов стал одним из святых старообрядческой церкви, а основанный им Могилёвский монастырь особо почитался среди староверов.

Почитал его и Михаил Иванович Сердюков. Кажется странным тот факт, что он благотворил Могилёвскому монастырю, который отстоял от Вышнего Волочка на довольно внушительном расстоянии в самых верховьях реки Цны. Авторы статьи о Могилёвской пустыни считали, что Сердюков попал в обитель и «не один раз бывал в Могилевском монастыре» именно потому, что чистил русло реки. Это объяснение правдоподобно. Как и вклады Сердюкова – «священнослужебные сосуды с принадлежностями серебряные вызолоченные. С серебряною накладною узорчатою решеткою и с финифтяными образками на потире – весом все вместе в 5 фунтов 26 золотников. На окраине поддона потира нарезана надпись: «Помяни, Господи, рабов Твоих Михаила и Анну и их сродников».

Доказательством того, что Сердюков сделал весомый вклад или вклады в Могилевский монастырь служит ещё запись в монастырском синодике, писанном в 1677 г. и дополнявшемся в последующие годы именами «родов разных благотворителей монастыря». «В пробелах, - после общаго помянника братии монастыря, живших в монастыре в разныя времена и оставивших память в нем или своими трудами по управлению им, или какими-нибудь благотворениями, - вписаны роды: … Михаила Ивановича Сердюкова…».

Второй обителью, пользовавшейся популярностью у староверов, была Городолюбская мужская пустынь, расположенная на озере Городолюбля, которое впоследствии войдёт в состав Вышневолоцкого водохранилища. Причина такой популярности – предание о том, что монастырь был «бывшим посельем Варлаама Хутынского»². По благочестивому преданию Преображенский Городолюбский монастырь был основан ещё преподобным Варлаамом Хутынским прежде основания Спасо-Преображенского Варлаамо-Хутынского монастыря близ Новгорода. В обители хранилась древняя чтимая икона преподобного, а придел Преображенского храма носил посвящение преподобному.

Не простые отношения сложились у Сердюкова с монастырём. При создании водохранилища и поднятии уровня воды в озере Городолюбля, соединённом с новым водохранилищем каналом, а так же при строительстве канала, Сердюков затопил часть земель монастыря, что вызвало негодование братии. Но уже через некоторое время, когда конфликт был исчерпан, Сердюков выступил благотворителем монастыря. Тверские губернские ведомости в 1865 г. писали: «До конца жизни Сердюков раздавал бедным монастырям щедрыя милостыни и рассылал по монастырям вклады для совершения молитв о здоровье Государя».

Вклады не обошли и Городолюбский монастырь. Даже в конце XIX в. Сердюкова продолжали называть «храмосдателем и благотворителем Городолюбской церкви». Ему приписывались попытки создания каменного храма в Городолюбле, которое мы рассмотрим ниже.

Сказать же стоит о датированных вкладах Сердюкова в монастырь. И снова на первое место выступают богослужебные сосуды: «Потир серебряный позолоченный с надписью: «1745 г. сентября де Михаила Сердюков в поминовение по брате своем Елисее, (Вассы?), Анны, Иоанна, Никифора»; дискос серебряный позолоченный, звездица серебряная, кадило серебряное 1738 г. (всё без пробы)».

О каком «брате своем» Елисее, видимо умершем в к тому времени, идёт речь остаётся неясным, так же как и о имени Вассы. Анна – супруга М.И. Сердюкова, а Иоанн – сын Иван Михайлович. Неясным остаётся и упомянутый Никифор.

Кроме того, Сердюкову принадлежат и книги, вложенные им в монастырь. Среди них протоколы заседания Тверской учёной архивной комиссии упоминают «Минею месячную за март», изданную в 1741 г.  с надписью: «Сия книга вкладчика Михаила Ивановича Сердюкова».

Далее протоколы указывают, что эту надпись удостоверил пономарский сын Терентий Иакинфиев (3 марта 1784 г.) и засвидетельствовал священник Ефим Евтихиев (6 марта 1778 г.): «Дана вкладчиком Михаилом Ивановичем сыном Сердюковым Сыну Ивану Михайловичу Сердюкову принадлежит минея месячная за ноябрь 1741 г.».Вторую надпись Тверская архивная комиссия так же отнесла к мартовской минее: «Дал сию книгу глаголемую минею коллежский советник Иван Михайлович Сердюков в дом Всемилостиваго спаса и Чудотворца Варлаама Хутынского в Городолюбскую пустынь, а подписался тоя же пустыни священник Ефимий 1779 г. декабря 23 дня».

Отсюда возникает ощущение, что книга была одна – минея за март - и вся она была исписана различными надписями. Ясность вносит описание древностей храмов Вышневолоцкого уезда 1903 г.

Мартовская минея, 1741 г. издания была подписана так: «Сия книга вкладчика Михаила Ивановича Сердюкова, что и удостоверяется подписью пономарского сына Терентия Иакинфова (1784 г. 3 марта) что так же засвидетельствовано рукою священника Евфима Евтихиева (1778 г. 6 марта) дана вкладчиком коллежским советником Михайлом Ивановым сыном Сердюковым».

Вторая книга – тоже Минея, но уже на ноябрь месяц была издана так же в 1741 г. и пожертвована сыном М.И. Сердюкова Иваном Сердюковым: «Дал сию книгу глаголемую минею колежский советник Иван Михалович Сердюков в дом Всемилостивого Спаса и чудотворца Варлаама Хутынского в Городолюбскую пустынь, а подписался тоя ж пустыни священник Евфимий 1779 г. декабря 23 дня».

Вклады в храмы и строительство новых храмов.

Отдельно стоит рассмотреть факты вкладом Михаила Ивановича Сердюкова в приходские церкви, а так же его участие в строительстве новых храмов близ Вышнего Волочка.

В 1748 г. Михаил Иванович Сердюков делает в Вышневолоцкий Николаевский погост вклад – набор для евхаристии из серебра с покрытием позолотой и с «изображениями на финифти», а так же «грецкую губку», которая предназначалась для сбора с антиминса мельчайших частиц после совершения на нём литургии.

Приведём описание чаши для причастия, которая интересна нам, не только, как пример богатого вклада, но и как пример записи на ней: «Святой потир серебряный и позолоченый с четырьмя образами на финифти греческой работы: Спасителя, Божьей Матери, крестителя Иоанна, Распятия Господня, на подножии потира в четырех круглых клеймах изображения – моление о чаше, суд Пилата и возложение терноваго венца на голову Спасителя. По нижнему краю надпись: «Поминать о здравии Михаила, Анны, Елены, Михаила, Марии, 1748 г. апреля в день».

Стоит пояснить имена, которые просит поминать о здравии Михаил Сердюков. Михаил – сам вкладчик Михаил Иванович Сердюков, Анна – супруга Михаила Ивановича Анна Филипповна, Елена – дочь Сердюкова Елена Михайловна, Михаил – внук М.И. Сердюкова и полный тёзка, родившийся в 1747 г. Загадкой остаётся Мария, т.к. все имена Марий в роду Сердюковых, упомянутые Е.М. Либерман, появились уже после 1748 г.

Вопрос о том, принимали ли участие в строительстве будущего Казанского собора в Вышнем Волочке члены семьи Сердюковых или сам Михаил Иванович остаётся открытым, т.к. документов на этот счёт не найдено. Но, в книге священника Арсения Покровского, посвящённой Вышневолоцкой-Казанской иконе Божией Матери, было сказано о том, что строителем собора считается Михаил Иванович Сердюков.

Тверские губернские ведомости за 1865 г. так же указывают Михаила Ивановича Сердюкова в качестве строителя каменного Казанского храма в Вышнем Волочке – в будущем Казанского собора: «Теперешний собор в Волочке начал строить Сердюков: но он отстроен при жизни его только до первых окон. Сердюков похоронен на берегу озера в селе Градолюбле, бывшем поселье Варлаама Хутынского…».

Откуда берётся такая уверенность у авторов XIX – начала XX в. в том, что Сердюков является строителем Казанского собора в Вышнем Волочке?

У нас существует предположение на этот счёт. И связано оно с участием Михаила Ивановича в строительстве церкви в Хотилове. 24 января 1744 г. указ о построении церкви в Хотиловском яму последовал от Императрицы Елизаветы Петровны. Занимался заготовкой материала всё тот же Михаил Сердюков со своим сыном Иваном. Видя промедление в присылке грамотных мастеров в Хотилово для поиска хорошей глины и строительства кирпичных заводов, Сердюков предложил и даже сделал на своих заводах кирпич для нового храма: «Однако ж я не хотя того упустить, что сего лета кирпича делать не начал, то на своих готовых кирпичных заводах, готовым струментом и готовыми же дровами подрядил я кирпичников двадцати четырем человек зделать и обжечь двести пятьдесят тысяч кирпича весом каждой по четырнадцати фунтов, которой на месте ценою встанет не более рубля тридцати копеек тысеча».

Но прибывшего, наконец, из столицы мастера «италианца» Дементия (Доменико) Осипова этот кирпич не устроил. Для Хотиловского храма изготовили свой кирпич, а вот кирпич с Сердюковских заводов остался не у дел. Каменного строительства в тот период в окрестностях Вышнего Волочка больше нигде не велось, а посему 250 тысяч штук кирпича вполне могло быть использовано для подготовки к строительству Казанского собора. Дата 1759 г. совсем не должна смущать читателя, т.к. в Хотилове, например, кирпич пролежал с 1748 г. до 1763 г., пока не началось строительство храма по проекту С.И. Чевакинского. При чём, если материал заготовили в 1748 г., то закладку храма произвели только в 1763 г.

Действительно в окрестностях Вышнего Волочка столько кирпича сбыть было не куда. Все известные каменные церкви строились или в серьёзной отдаленности или же после начала построения Казанского каменного храма в Вышнем Волочке.

Дом у Сердюкова к тому времени уже был построен, равно как и каменный склад и гидротехнические объекты. О каменных постройках Сердюкова упоминают Губернские ведомости за 1865 г.: «Дом построен на песке, без фундамента, из кирпичей, вдвое больше в длину и ширину против теперешних, но стоит твердо: железная крыша не поправлена со времен Петра Великаго и не имеет ни скважины, ни трещины. Сохранилась комната в этом доме, служившая спальней Петру I-му… Из наружных построек уцелели одне стены каменнаго четырехугольнаго здания, одиноко стоящие близ заглохшаго пруда, некогда чистаго и обсаженаго дубами, из которых не уцелел ни один; полагают, что это были кладовые».

Упоминают ведомости и о крепости кирпича Заводской плотины: «…более 120 лет эта плотина не потребовала никаких поправок; когда полковники Карицкий и Менеласс надстроивали плотину, что бы она содержала воду до 7 аршин глубины вместо 3-х аршин, то нашли, что старый кирпич Сердюкова, пролежав 120 лет в воде, был все еще прочнее новаго кирпича».

Интересно так же упоминание в тверских губернских ведомостях пожара, случившегося у Сердюкова на кожевенном заводе: «Когда работы подходили к концу, в Волочке сгорел кожевенный завод Сердюкова. Государь прислал нарочнаго спросить как велик убыток и сколько нужно денег на поправку. Сердюков отвечал посланному: «велики милости Государя моего и Благодетеля; в кармане у меня есть деньги, а в голове гораздо больше: от нечистой силы огражусь крестом, а от злых людей нужна оборона пестом; не пришлет ли Государь мой и Благодетель покрепче оборону: без нея ничего не справишь».

Под именем нечистой силы Сердюков разумел пугала, которыми раскольники ближайшего скита хотели действовать на суеверие соседа, в этом скиту укрывались шайки бродяг и беглых солдат, производивших кражу и истребление материалов. Государь прислал целую команду для охранения имения и работы Сердюкова…»

Имел ли этот случай быть на самом деле – не ясно, особенно это касается слов Сердюкова в отношении староверов. Хотя любопытен сам случай такого странного соседства. Известно, что старообрядческий песпоповецкий скит был в местечке Тетёрки буквально в нескольких сотнях метров от имения Сердюкова. Упоминается он в документах конца XVIII в. На начало XIX в. скиту был двухэтажный молитвенный дом и более десятка келий. Беспоповцы собирались туда на молитву и хоронили там своих единоверцев. Остатки этого скита сохранились до сих пор в виде вала и рва. Не смотря на то, что скит был разогнан в середине 1830-х гг., вышневолоцкие и окрестные староверы продолжали хоронить там своих усопших.

Видимо, мы имеем дело с одним из малоизвестных церковных мест Вышневолоцкого уезда. Не зря его расположение настолько близко к городу и фактически в самой непосредственной близи от усадьбы Михаила Ивановича Сердюкова и его заводов. Этот факт служит источником для новых предположений о взглядах Сердюкова в отношении старообрядцев, но это тема отдельного исследования.

Денис Ивлев, историк.

Автор благодарит за помощь Дмитрия Беневоленского, Сергея Андреева, Светлану Кашарнову и Игоря Космакова.